НОВЫЕ МИССИИ И АМБИЦИИ РОССИЙСКИХ УНИВЕРСИТЕТОВ

Татьяна Kastoueva-Жан является научным сотрудником во Французском институте международных отношений в Париже. E-mail: jean@ifri.org.

Российские университеты сталкиваются с множеством новых вызовов. У себя дома российские власти требуют от них не только готовить высококвалифицированные кадры для национальной экономики, но также активно участвовать в научных исследованиях и осуществлять инновационную деятельность. Эту роль традиционно играла Российская академия наук, но она не смогла приспособиться к новым условиям и поэтому в значительной мере утратила легитимность. Что касается международного уровня, президент Владимир Путин хочет, чтобы к 2020 году в первую сотню лучших университетов мира (топ-100) вошли пять российских вузов. Помимо получения экономической выгоды от привлечения иностранных студентов, такие ведущие вузы должны улучшить международный образовательный и научный имидж России. Несмотря на прилагаемые усилия (так, в 2003 году Россия присоединилась к Болонскому процессу), интернационализация российского высшего образования остается слабой: в 2010 году в России обучалось 3,9 % иностранных студентов из разных стран мира от общего контингента, подавляющее большинство которых было из стран СНГ (бывший Советский Союз). Только два российских университета попали в Шанхайский академический рейтинг университетов мира: МГУ на 80-м месте и Санкт-Петербургский университет на последнем, 100-м. Путь России к лидерству на международном уровне, как представляется, будет долгим.

Трудный старт

В 1990-х и в начале 2000-х годов российские университеты прошли через трудности переходного периода, усугубляемые недостаточным финансированием со стороны государства. В эти тяжкие времена им приходилось заниматься выживанием: университеты, в том числе государственные, предлагали все больше платных образовательных услуг (в результате 60% студентов, обучающихся сегодня, платят за учебу), а также открывали региональные филиалы и отделения, предлагающие не-профильные образовательные программы, пользующиеся спросом (обычно это право, экономика и менеджмент). Средний возраст преподавателей вузов повышался, а зарплата была столь низкой, что они вынуждены были сочетать работу в нескольких вузах с частными уроками, чтобы зарабатывать на жизнь. Одновременно происходящие рост социального престижа высшего образования и демократизация его способствовали распространению коррупции, плагиата и банальной торговли дипломами. За немногими исключениями, качество подготовки студентов ухудшилось.

В дополнение к этому тяжелому наследию, поводом для беспокойства является демографический фактор. Из-за низкой рождаемости в 1990-х, число молодых людей в возрасте от 14 до 19 лет сократилось с 11 миллионов в 2007 году до 7,6 млн. в 2012 году. В краткосрочной и среднесрочной перспективе эта демографическая ситуация создает немалую проблему для университетов. Для управления избыточными мощностями в сфере высшего образования с необходимостью требуются закрытие отдельных вузов, поглощение одних другими (слияние), реорганизация и т.д. Эти процессы уже начались: между 2008 и 2012 годами исчезло 88 учебных заведений, а численность студентов сократилась на 1 460 000 чел. Очевидно, что конкуренция между университетами за студентов в ближайшие годы будет усиливаться.

Многое меняется…

Начиная с 2005 года правительство предприняло ряд усилий, чтобы переломить негативные тенденции в сфере образования и модернизировать образовательную систему. Государственное финансирование высшего образования увеличилась с 119 млрд рублей в 2005 году ($ 4 млрд) до 402,4 млрд рублей в 2011 году

($ 13 млрд). В октябре 2012 года премьер-министр Дмитрий Медведев пообещал, что к 2020 году расходы на образование будут равны оборонному бюджету. Впервые в истории России образование и оборона получили одинаковый уровень приоритета.

Тем не менее средние затраты на одного студента остаются крайне низкими даже в ведущих вузах ($ 8000 против $ 14 000 в среднем по Организации экономического сотрудничества и развития или $ 30 000 в среднем по США).

Были предприняты три инициативы с целью отбора наиболее перспективных вузов. Появились новые знаки качества: «Национальные исследовательские университеты» и «Федеральные университеты» (возникшие в результате слияний в регионах), представляющие 5 процентов всех вузов России. Эти вузы получили значительное дополнительное финансирование, а некоторые оснащены столь современным оборудованием и лабораториями, что и западным университетам впору позавидовать. Были осуществлены различные меры с целью преодоления разрыва между преподаванием и научными исследованиями, налаживания связей вузов с производственным сектором, а также поощрения их к созданию стартапов и бизнес-инкубаторов. Правительство России явно ориентируется на модели Массачусетского технологического института и Стэнфордского университета.

…но этого не достаточно?

Некоторые факторы были упущены из виду, поэтому успех реформ был поставлен ​​под угрозу. Во-первых, должны быть пересмотрены взгляды на человеческий капитал профессий преподавателей и научных работников. Это потребует соответствующей оплаты труда – в настоящее время повышение зарплат остается обещанием для большинства вузов – и роста социального престижа, чтобы привлечь наиболее талантливых преподавателей/профессоров. Такое привлечение должно прийти на смену набору через кооптацию: в некоторых университетах 90% преподавателей набираются из числа бывших студентов. Следует распрощаться с курсами, которые переписываются из старых статей и друг у друга, с раздробленностью между дисциплинами и старыми методами обучения. Научная репутация каждого исследователя должна стать столь же важным делом, как и достойная зарплата. Недавние скандалы по поводу плагиата в диссертациях продемонстрировали не только степень коррупции в системе высшего образования, но также общий низкий уровень научных исследований в России. Барьеры между научными исследованиями и преподаванием должны быть уничтожены: так, преподаватели имеют статус и зарплату, весьма отличающиеся от таковых у научных работников, а количество учебных часов у них в три или четыре раза больше, чем в западных странах.

Это традиционное разделение между преподаванием и научными исследованиями является вторым основным препятствием на пути к достижению новых национальных и международных миссий для вузов. В 2010 году на вузы приходилось лишь 15% всех научных исследований и 6,4 % персонала, занятого научными исследованиями, в то время как доля затрат на научные исследования в них составляла 8,4%. Средний показатель по странам ОЭСР за тот же период составил 26,6%. Ясно, что университетам есть куда двигаться.

В-третьих, государство стремится создать идеальную модель в сжатые строки. Такой механистический подход не принимает во внимание многочисленные препятствия: длительность естественных процессов, взаимосвязь с рядом социально-экономических факторов, интересы сторон, инерцию системы и сопротивление институтов. Это ведет к механическому и поверхностному выполнению «назначенных норм», фабрикации количественных показателей с целью удовлетворить министерства и тем самым сохранить объемы государственного финансирования. Так, число стартапов может впечатлять, но их оборот часто невелик, продукция неконкурентоспособна, и их выживаемость в реальных экономических условиях сомнительна.

В-четвертых, несмотря на вновь созданный статус автономных учреждений, даже ведущие вузы России ощущают доминирующую роль и подавляющий контроль со стороны министерства, которое решает все вопросы – от числа «бюджетных» (бесплатных) мест для студентов по регионам и специализациям до заработной платы и использования финансирования. Поскольку амбициозные программы развития не сопровождаются соответствующими механизмами реализации, существует риск, что в краткосрочной и среднесрочной перспективе реформа образования России будет буксовать. Учитывая жесткую конкуренцию на мировой арене, российские университеты рискуют оказаться вытесненными на периферию мирового образовательного пространства, причем всерьез и надолго.